- Маленькая леди не должна играть с мечом.
- Я не играла. И я не хочу быть леди. ©

Малышка Арья родилась в Винтерфелле, суровой твердыне лордов Севера, на исходе прошлой зимы одиннадцать лет назад. В отличие от Робба и Сансы, унаследовавших от матери фамильные черты Талли - синие глаза и осеннее золото волос - она была очень похожа на отца. Хотя сам Эддард всегда видел в младшей дочери тень своей сестры: случалось, суровое лицо его трогала редкая задумчивая улыбка, когда он замечал очередное сходство Арьи и потерянной много лет назад Лианны. Арья росла непоседливой и свободолюбивой: были бы у нее крылья - глядишь, так и улетела бы куда-нибудь из-под присмотра матери, подальше от нравоучений старой Мордейн. Не было в ней отродясь ни старательности, ни усидчивости: сколько ни пыталась строгая септа наставить ее на путь истинный, а только толку было - чуть. Не выходило из Арьи ни мастерицы-вышивальщицы, ни манерной леди. Все эти почётные «титулы» целиком и полностью принадлежали Сансе, которая была прекрасна во всем, а младшей доставались синяки и шишки. Леди Сбитые Коленки, Королева Рваных Платьев с "руками кузнеца" - к Вашим услугам!
Она рано начала учиться совсем не женским забавам: лучше многих мальчишек держалась в седле и управлялась с деревянным мечом. Глядя на нее, нетрудно было увериться: младшая дочь Старков была создана именно для этого и ни разу не для того, чтобы стать искусной рукодельницей, а однажды - примерной женой и заботливой матерью. Такая жизнь казалась девочке невыносимо скучной, о чём она открыто заявляла, будучи с малых лет настоящей упрямицей, не по годам дерзкой и гордой. Кровь Севера, бегущая в её жилах, так или иначе давала о себе знать: малышка Арья выросла прямой и честной, решительной и порывистой, как сам северный ветер.
Привычная жизнь её изменилась с приездом королевской четы в Винтерфелл. Не сказать, чтобы Арья много понимала во всем происходящем, однако она видела, как нелегко далось отцу решение отправиться в Королевскую Гавань, забрав с собой и дочерей. Прощаться было тяжело. Со всеми, но особенно с Джоном. С ним они были особенно близки и похожи - всегда понимали друг друга с полуслова и даже мыслили, казалось, совершенно одинаково, нередко говоря в один голос, а потом  вместе смеясь. Джон собирался уйти с дядей Бендженом, чтобы дать обет и надеть чёрное, и Арья больше всего на свете не хотела его отпускать. Наверное, по нему она всегда будет скучать сильнее остальных.
Королевская Гавань не принесла девочке счастья: из-за венценосного гадёныша Джоффри она рассталась со своей любимой серой тенью, лютоволчицей Нимерей, ещё по пути, у Трезубца. Для Арьи это было просто невыносимо: её судили, словно преступника, и даже родна сестра казалась не более, чем предательницей. С Сансой они после этого почти не разговаривали, да и потом всё больше ссорились. Что-то неотвратимо поменялось - в словах, взглядах, мыслях, и это девочке очень не нравилось. Она хотела бы снова оказаться в серой громадине Винтерфелла, подальше от вычурной и такой искусственной роскоши столицы. Однако было и кое-что, что смогло отвлечь Арью от тоски по дому - вскоре после их прибытия в Королевскую Гавань отец отвёл её к учителю «танцев». Сирио Форель, первый меч Браавоса, показался тогда Арье всего лишь чудаком с крючковатым носом и смешными манерами, однако вскоре её стало не узнать: девочка прямо-таки светилась от восторга. Она ходила целыми днями с завязанными глазами, стояла на одной ноге или ловила замковых кошек - всё это она находила необычайно увлекательным и за всё это она останется благодарной своему учителю «танцев».
Сирио спас её от королевской стражи в день, когда отца объявили предателем и заключили под стражу. Арья сбежала, так и не узнав, что с ним стало. Ей нельзя было возвращаться во дворец, и она скиталась по улицам, маленькая, грязная и дрожащая от страха за отца и непутёвую Сансу, ловила в подворотнях голубей и сворачивала им шеи, чтобы продать, да только не брал никто. Она была на площади, когда казнили отца. Девочка запомнила только вонючий чёрный плащ старика Йорена, к которому прижималась щекой, и мутный от слёз кусочек неба над головой, а затем - несчётное число чьих-то спин, лестниц, проулков. А ещё боль, когда горбун дёргал её за волосы, отрезая ножом длинные пряди, - он отчего-то всё время называл её мальчиком. Лишь когда слёзы на щеках высохли, а мысли прояснились, Арья поняла, что Йорен стал её единственной надеждой добраться до Винтерфелла. Так она стала мальчиком Арри, рекрутом Ночного Дозора. Для всех Арья Старк попросту исчезла.

Ничего тебе, девочка, не осталось
Кроме жгучего холода и скитаний.
Лишь Игла из горящей на солнце стали -
Отголосок далеких воспоминаний. ©

Мало было приятного в её скитаниях по Речным землям. С того самого дня, как погиб старик Йорен, судьба Арьи, и без того не баловавшая девчонку, и вовсе пошла по дурной тропке, которой, казалось, не предвидится конца. Правда, ещё перед этим  горбун сумел ей преподать один урок: он рассказал Арье свою историю - не слишком-то весёлую, к слову говоря. Он хотел избавить её от мыслей о мести, однако вышло всё с точностью наоборот, и девочка последовала его примеру. Каждый раз перед сном она повторяла теперь имена всех тех, кого считала врагами - это было сродни заклятью или же молитве. Слишком страшной молитве для десятилетнего ребёнка.
Ну а когда на будущих дозорных напали Золотые Плащи, имён в этой молитве только прибавилось. Она-то думала, что солдаты королевы разыскивали её, дочь лорда Старка, изменника и предателя, однако те охотились за Джендри - и на что им только Бычья Башка сдался? Арье пришлось соврать, что тот, кого искали Плащи, был одим из убитых рекрутов, после чего их взяли в плен - так девочка и попала в Харренхолл, проклятый замок на берегу Божьего Ока. Лишь чудом оставшись в живых, она стала прислугой, девочкой на побегушках, чашницей по имени Нэн. Она ненавидела этот замок и  его обитателей всей душой и больше всего на свете боялась, что кто-нибудь её узнает.
Не иначе как чудом судьба вновь свела её с человеком, которого она спасла от огня во время битвы с Плащами. Браавосиец, как и её учитель Сирио, он называл себя Якеном Х'гаром. Он пообещал ей три жизни взамен на те, что она спасла, - его собственную, Роржа и Кусаки. Однако какой же глупой была Арья, когда решала, кому настало время умереть. Ох, если бы только можно было повернуть время вспять! Только с третьим именем плутовка не прогадала, заставив Якена помочь ей. Девочке удалось сбежать из проклятой крепости вместе с Джендри и Пирожком, но этого ей было мало. Как же хотела она отправиться вместе с Якеном в Браавос, к этим самым Безликим, о которых он говорил. Как же хотела она научиться тому, что умел этот человек, убивавший так легко и менявший лица, словно благодаря непостижимому колдовству! Но она не могла, ей нужно было домой, в Винтерфелл, и Арья понимала это, смотря с горечью вслед уходящему, крепко сжимая в ладошке монету и твердя про себя новое заклинание - "валар моргулис".
За время, проведённое в пути, она сильно привязалась к Джендри, который ещё сразу после Королевской Гавани понял, что никакой она не "сын каменщика". Частенько, его, правда, хотелось поколотить за немеряное упрямство и это извечное "миледи", будь оно трижды неладно, но с другой стороны - человека ближе для Арьи не было теперь на всём белом свете. Вот только боги лишний раз решили доказать свою жестокость, разведя пути этих двоих по разные стороны. Много всего случилось с тех пор, как они попали к Братству без знамён, и среди случившегося не было ровным счётом ничего хорошего. Ни Пёс, которого она с превеликим удовольствием проткнула бы мечом, ни то, что произошло в Близнецах. Мир прежней Арьи Старк, что и без того держался на честном слове, рухнул окончательно, обратившись в прах. Не осталось больше ничего, что могло бы дать девочке надежду. Разве что море. Она могла бы сесть на корабль и отправиться прямиком в Восточный Дозор. Или... быть может, всё-таки в Браавос?

С мечтой о мести, для ребенка дикой,
Она терялась в лабиринтах улиц,
Бродячей кошкой, девочкой безликой,
И повторяла всё "валар моргулис"… ©

Смелости и решительности этой девочки подчас могут позавидовать даже мужчины: ей пришлось проти через такое, что и врагу не пожелаешь, однако малышка Арья сумела выжить вопреки всем невзгодам. Она и впрямь похожа на свой клинок, который кажется совсем тоненьким, словно игрушка, однако он выкован из самой лучшей стали. Упрямая, честная, гордая - такой была она прежде, однако теперь благородство, доставшееся ей от отца, попросту поблекло за ненадобностью. Больше оно ей ни к чему, ведь слова в её нынешнем мире не решают почти ничего - только верная сталь. Значит ли это, что Арья перестала быть хорошим человеком? Даже если и так - пусть. Та тонкая грань между плохим и хорошим слишком неясна для того, чтобы бояться её пересечь; остаться при этом в живых - вот что действительно имеет значение.
Арья совсем не умеет прощать. Её стремление к справедливости уже перешагнуло ту черту, после которой месть не приносит облегчения - она лишь грызёт изнутри, подобно дикому зверю. К боли постепенно привыкаешь, но вместе с болью притупляется и сострадание, превращая маленькую девочку в волчицу, для которой кровь обидчиков - воистину наивысшая награда.
Она во многом подобна стылому северному ветру, эта брошеная всеми девчушка, - такая же порывистая и своенравная. Ветер - эта вольная душа странника - отродясь казался ей воплощением свободы, той самой дикой первозданной радости, не скованной цепями людских запретов. Арья с детства ненавидела запреты. По сравнению с сестрой, послушной милой Сансой, она всегда была сорванцом - дерзкой девчонкой, которой палец в рот не клади. Наверное, этой непоседе стоило родиться на свет мальчишкой, всё равно в женских премудростях от неё толку не было никакого. Ко всему прочему, никто не мог сказать с точностью, что выкинет она в следущее мгновение, ведомая очередной своей причудой или сиюминутным порывом сердца. Арья привыкла слушать свой внутренний голос, она знает, что это правильно, потому что люди лживы по своей натуре - соврут ведь и не поморщатся, - а сердце её ещё никогда не подводило.
Искренность и прямодушие этой девочки подкупают с самой первой минуты. Она стремится быть честной со всеми и пусть даже порой перегибает палку, бросая слишком резкие слова, - это всё оттого, что Арья очень не любит врать. Любая ложь даётся ей с трудом, и, перешагивая в очередной раз через собственные старковские принципы, девочка тихо ненавидит саму себя за это.
А ведь было время, когда она могла подобрать ключик едва ли не к любому сердцу, найти общий язык и подружиться с кем угодно. Ох, как же Арья скучает теперь по тем минувшим дням! Нет больше открытой радости в её словах, нет лучезарной улыбки и весело пляшущих огоньков в ясных серых глазах. Мир с тех пор потускнел, став как-то враз кроваво-серым. Она всё больше молчит и хмурит брови, предпочитая отгородиться от всех остальных толстой стальной скорлупой и терпеливо нянчиться с собственным мечтами о мести. Она разучилась верить людям после всего, через что прошла, справедливо полагая, что достойных людей слишком сложно отыскать среди подонков и негодяев, как жемчужины среди липкой грязи. Да даже если и отыщется такой человек, у него наверняка найдутся дела поважнее, чем слушать её, Арью. Потому-то и становится девочка со временем всё нелюдимее, словно настоящий волчонок, смотрящий на всех исподлобья.
Уж что-что, а жаловаться за последний год она почти разучилась, уяснив одну простую вещь: если жизнь больно стукнула носом о дверь - благодари за то, что нос не сломан. То, что болит, рано или поздно пройдёт, потому что иначе быть просто не может. Хорошо бы, конечно, чтоб кто-нибудь в такие минуты смог обнять, утешить, погладив ласково по непутёвой голове... Но оно и так заживёт. Само. В этом Арья теперь ни капельки не сомневалась. Она ведь сильная, она из Старков - а значит, сумеет справиться со всем, что выпадет на её долю. Непременно сумеет.

С каждой зимою всё больше жестоких потерь,
Только растёт и растёт неоплаченный счёт.
Белые крылья всё дальше относит метель.
Чёрные крылья почти задевают плечо. ©
Арья, сняв толстые рукавицы, стряхнула снег с мехового воротника и каштановых волос, которые порядком отросли за последние месяцы - теперь бы её никто не посмел назвать Вороньим Гнездом. По правде говоря, не в причёске было дело, да и не сказать, чтобы девочка похорошела под холодным северным солнцем, просто она была сестрой Лорда Командующего, вот и весь сказ. Маленькой тенью Джона, быстрой и проворной. И не в меру любопытной. За время, проведенное на Стене, Арья успела свыкнуться с мыслью, что остаток своих дней она проведёт здесь, среди дозорных, одичалых и великанов. Великанов!.. Невольно вспоминались байки старухи Нэн, которые все они слушали с таким удовольствием по вечерам возле горячего очага, в тепле и покое. Тогда они все были вместе: и Бран, и испуганный малыш Рикон, и Робб… И Санса, которую она оставила далеко на юге, в этом гадюшнике, именующемся гордой столицей Семи Королевств.
Ворон Джона, неугомонная крикливая птица, принадлежавшая раньше Старому Медведю, надрывалась за дверью, повторяя одно и то же слово. «Девушка». Уже готовая войти по своему обыкновению без стука, Арья замерла на пороге, прислушиваясь к голосам. Помимо родного голоса Джона, показавшегося ей заспанным и встревоженным, она расслышала ещё один. Малли? Прильнув ухом к двери, девочка постаралась не упустить ни звука, правда, немногое сумела понять из услышанного. Только то, что Тай и Даннел, преследовавшие беглецов-одичалых, нашли какую-то знатную девицу неподалёку о Кротового городка, и теперь неизвестная леди отсыпалась в бывших покоях мейстера Эйемона. «И как она, интересно, смогла добраться до Стены в такую метель, да ещё в одиночку?» - только и успела подивиться Арья, как прямо за дверью, совсем близко, ухнули тяжёлые шаги. Любопытную девчонку как ветром сдуло.
Шапку напяливала она уже на бегу - ещё не хватало, чтобы сестру Лорда Командующего застали с ухом у замочной скважины! Снег, казалось, пошёл ещё сильнее - боги, да возможно ли это? Королевская Башня за сплошной белой пеленой казалась не более, чем призраком, едва различимой тенью, и даже свет из её окон был почти невидим. Подумав о короле Станнисе и его Красной Женщине, от которой у девочки мурашки ползли по коже, Арья едва не выругалась вслух, хоть леди и не пристало изъясняться подобным образом. Но, Седьмое Пекло, как же она сразу не вспомнила! Ведь Жрица говорила Джону, предсказывала. «Но зачем? Кто она такая, эта девушка в сером?» - Арья морщила лоб, пытаясь вспомнить другие слова Мелисандры, но тщетно. Отчего-то ей всё это вдруг показалось важным, значительным, как если бы каким-то необъяснимым образом касалось её самой. Но отчего - она и сама не знала. Арья просто бежала через двор, хватая ртом снежинки, чтобы успеть к таинственной гостье раньше Джона. Что, если эта девушка с Севера? Вдруг она видела, вдруг она знает?..
Из головы её совершенно вылетело, что она обещала Джендри зайти к нему вечером, принести сушёных яблок и полюбоваться на очередной меч или шлем, или что там у него ещё может быть интересного в кузне. Ну да неважно теперь, шлем подождёт. И Бычья Башка тоже - чай, не загнётся, здоровяк, без яблок-то.
Лёгкая и быстроногая, Арья промчалась мимо двух дозорных прямиком к покоям, которые раньше принадлежали старому мейстеру, оставляя за собой мокрые следы из стремительно таявшего в тепле снега. В комнате было жарко: огонь, довольно потрескивая, лизал поленца в своей дикой пляске, и тени на стенах, огромные, живые, подстраивались под этот неистовый танец. Девушка лежала у очага, укутанная в не по размеру огромный шерстяной плащ. Судя по тихому и ровному дыханию, спала.
«А ведь она смелая, - хмыкнула про себя Арья, глядя на бледное, осунувшееся лицо спящей, - не каждая сумела бы одолеть такой путь». Девушка была северянкой, в этом Арья уже не сомневалась, однако девочка не могла вспомнить, чтобы видела прежде это лицо. Но Джон наверняка должен был её знать, они с ней казались ровесниками. Скинув плащ, она уселась рядом с огнём, собираясь дождаться, пока гостья, чей приезд напророчила Красная Жрица, откроет глаза. Будет лучше, если, очнувшись, она увидит перед собой Арью, а не мужчин со сталью на поясе.